Вчера мне удалось посетить вечернюю службу в храме Сретения Господня на Патмосе. Совпало — накануне Вселенской Родительской Субботы служили панихиду об усопших. Прихожане и гости храма из других церковных общин («енорий») острова принесли с собой коливо и записочки об упокоении, которые подавали в алтарь.

Это была не первая панихида в моей жизни, и, несмотря на то что в храме «И Папанди» я была второй раз и мало кого знала, чувствовала себя хорошо. В целом спокойно, лишь иногда отвлекалась на пытливые взгляды людей, которые с удивлением смотрели на «пришелицу» :) Дело в том, что здесь все друг друга знают, если не лично, то хотя бы в лицо, и на таких «уютных, тепло-родственных» богослужениях люди не ожидают увидеть незнакомок, к коим я еще какое-то время буду относиться:)

В этот удивительный храм византийской архитектуры, по-стройки XV века, я попала, можно сказать, «случайно» :) Одна добрая женщина, зная мою любовь к острову, решила подарить мне это чудо и «тайными тропами» :) привела на службу пару недель назад. В храме два престола: Сретения и Сорока Севастийских Мучеников. Не вдаваясь в подробности, просто скажу, что оба праздника для меня имеют большое значение, это что-то очень глубоко личное, понимаете? Когда происходит та самая Встреча… И да, забыла сказать: там меня ожидал и третий подарок — огромная русская икона «Утоли моя печали» с удивительной историей, которую мне поведал батюшка после службы.

Это всё так трогательно, нет слов… Они в такие минуты и не нужны, когда просто хочется быть причастной происходящему, наполняясь светом благодати и тихой радости.

Священник в какой-то момент вышел из алтаря, встал рядом с многочисленными тарелочками с коливо, в каждой из которых теплилась свеча, и продолжал молитву уже рядом с нами. Певчий успевал вовремя подавать записки, было по-домашнему уютно, здесь зачастую именно так себя чувствую. Удивительно: другой язык, понятный мне лишь местами (древнегреческий — это особая ипостась, скажу я вам! :) византийское пение — далёкое от того, к чему привык русский человек, а я уже давно не чувствую разницы, я просто дома, там, где должна быть.

Наверное, так происходит ещё и потому, что для многих греков Церковь Христова — это жизнеобразующий центр бытия. Они идут в храм к Богу милующему, как дети, в то время как на Родине, по моим наблюдениям, люди нередко идут к Отцу наказующему. Конечно же, такая разница в восприятии может быть обусловлена массой объективных причин, но факт остаётся фактом: здесь, несмотря на наличие всё тех же шероховатостей церковной жизни, таких как околоцерковные представления, язычество, кликушество и пр., эллин чувствует храм своим добрым домом и зачастую знает туда дорогу. Ходит он той дорогой или нет — вопрос другой, но для него это данность. Почему? В этой стране не прерывалась церковная преемственность даже во времена четырёхсотлетнего османского ига (несмотря на террор и преследования христиан), а у нас — увы… Семьдесят лет варварства нанесли серьёзный урон. Как-то в беседе с подругой гречанкой мне удалось понять, чем обоснована эта разница: у них враг был внешний (турки — захватчики), а у нас — внутренний — «Всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет» (Евангелие от Матфея).

Нередко думаю о том, что мой прадед и его отец, та самая прерванная варварами династия священства моего рода, вот также, как и этот батюшка, заботливо кадили, читали, пели псалмы и носили облачения. Какой же это особый труд! Как они жили, служили, как выносили на своих плечах всё то, что им пришлось пережить? В такие моменты мне хочется понять их больше, прочувствовать лучше. Наверное, это постепенно становится возможным благодаря моим маленьким шагам навстречу большому, такому родному и по-настоящему близкому Богу. Я чувствую эту связь и хочу, чтобы она крепла. Для того я и не перестаю учиться новому — пытаюсь по кирпичику разбирать стену невежества, которая может препятствовать живому богообщению.

По моему мнению, всех нас подстерегают опасности: прелести, фарисейства, страстей и всего того, что может вредить, как нам лично, так и Церкви, которая объединяет нас во Христе. Что может помочь устоять? Наша направленность на того, кто рядом, вот так же, как и вчера, был в храме, поминал своих, а в сущности — НАШИХ общих братьев и сестёр, отошедших ко Господу. И пусть мы не будем всего добуквенно знать, зато будем жить радостно от того, что есть наш общий дом — храм, и семья вселенского масштаба — Церковь Христова, в которой не существует деления на мёртвых и живых, у Бога все живы.